«Совершенство техники». Фридрих Георг Юнгер

[Ivan]

Глава 14.

1. два взгляда на точность.

Заблуждение обнаруживается у многих математиков и физиков, которые считают, что точность лишь их привилегия.

Абсолютная точность измерений недостижима

В движениях животных, человеческих чувствах и страстях тоже есть своя точность.

Гекзаметр Гомера или ода Пиндара не уступают в точности какому бы то ни было каузальному отношению или математической формуле. Но только эта точность — ритмическая, метрическая точность — является точностью более высокого порядка. Если она не поддается математическому расчету, это еще не причина, чтобы считать ее менее надежной, чем результат какого-нибудь измерения.

[Ivan]

Глава 15.

1. теологическое учение о несвободе воли в отличие от механической каузальности; 2.) механика ни в чем не похожа на космос; 3) стремление техники ко все большему разделению труда; 4) количество ручного труда не сокращается; 5) механизировать все, что поддается механизации.

Трактовка каузальности не может обходиться без учета проблемы свободы и несвободы воли, а она в свой черед неразрывно связана с религиозным теориями предопределения.

Чем отличается учение о несвободе воли в теологических и философских теориях предопределения от механической каузальности, которой придерживаются ученые и техники нашего времени?

Здесь и там отрицается liberum arbitrium (свобода воли). Ее действительно не существует, потому что, признавая свободу человеческой воли, приходится принимать утверждение о недетерминированности детерминированности, а это в свою очередь влечет за собой необходимость признать, что тот или иной выбор безразличен (indifferentia aequilibrii – безразличие равновесия), то есть равновесие побуждений, вследствие чего становится необъяснимым, каким образом вообще могло состояться принятие решения.

На самом деле Буриданов осел — всего лишь фантом. Лейбниц замечает, что две половины мира, которые мы получим, проведя разделительную вертикаль, рассекающую осла, так же непохожи одна на другую, как одна половина осла на другую; таким образом, он демонстрирует, что indefferentia aequilibrii (безразличное еравновесие) невозможна, поскольку aequilibrium(равновесие) не существует.

Но если воля несвободна, то ее детерминированность не тождественна слепой необходимости, поскольку в царстве слепой необходимости ни свободная, ни несвободная воля вообще не требуется как таковая, в нем достаточно механического принуждения.

Воля не свободна, но необходимость, которая заставляет ее вступать в действие, имеет обусловленный характер, она предполагает наличие воли, воля требуется для ее осуществления, без воли она не могла бы реализоваться. Теория несвободы воли не тождественна теории, которая сводит все сущее к механическим функциям, провозглашая каузальную функцию неким Deux ex machina.

Если представить себе зримый образ этого бога, то он оказался бы просто Функционером и Техником, Конструктором и Инспектором машин.
Его мир имел бы вид фабрики, а ее автоматическая работа была бы направлена на то, чтобы превратить человека в один из своих автоматов.
Ведь именно в этом заключается цель, которую преследует превращение теории о несвободе воли в учение о механических функциях, в число которых включается и человеческая воля.

Ведь именно в этом заключается цель, которую преследует превращение теории о несвободе воли в учение о механических функциях, в число которых включается и человеческая воля.
Поступать так или иначе нас ничто не понуждает вопреки нашей воле

В волевом выборе всегда присутствует нравственное решение совести в прямом смысле этого слова: мы делаем что-то, потому что так позволяет наша совесть, а не по велению слепой необходимости.

Хотя наша воля не свободна, мы вольны в своих делах и поступках, волевое решение принимается нами в сознании нашей свободы, по свободному выбору. И это сознание свободы — правомерное чувство, оно пробивается в нас потому, что выбор требует волевого усилия, без которого решение не может быть принято.

Говоря о свободе, мы должны отдавать себе ясный отчет в том, что она собой представляет. Мы не можем выбирать ни время, ни место своего рождения, ни родителей или семью. Подобно тому как не мы создаем свое тело и органы.

А так как все уже предрешено, то, очевидно, в самой предрешенности и кроется наша свобода. Задатки свободы изначально заложены в природе человека, хотя у различных людей они различны. Подобно тому как в природе существуют орлы и жаворонки, львы и зайцы, так человек может быть отмечен печатью величия или низости.
Каждый отличается своим неотъемлемым характером, которому соразмерна степень его свободы.

На таких чертах, как благородство, отвага, подозрительность, нерешительность или трусливость мышления, на жизненном поведении, которое у одного отмечено высокими духовными стремлениями и сильным волевым началом, а у другого пассивным прозябанием и бездуховным существованием, — на всем этом лежит печать доступной ему свободы.

Если бы всем правила механическая необходимость, не требовалась бы воля, а вопрос о свободе даже не вставал бы в таких условиях.
Наша, хотя и несвободная, воля активно участвует во всех процессах
Этой свободой человек отличается от автомата.

Глубоко ошибается тот, кто утверждает, что преформация (предформирование) и преординация (предопределение) мира и всех происходящих в нем событий подобны действию механизма, в котором все происходит механически, т. е. по законам механической необходимости: утверждать это значит искажать истинную картину.

Механика, в которой один и тот же рабочий процесс монотонно повторяется в неизменном, застывшем виде, ни в чем не похожа на космос, где невозможно отыскать двух одинаковых вещей, а потому и двух одинаковых причин, способных вызвать одинаковые следствия.

Поскольку не существует двух совершенно одинаковых вещей (а если бы они существовали, то, как заметил Николай Кузанский в своей «Игре в шар», обе были бы одним и тем же), то не существует и причины, совершенно одинаковой с другой причиной. Потому и мир не мельница и не населен одними лишь мельниками.

Однако в мире все же есть и мельницы, и с незапамятных времен в нем вертятся мельничные колеса и среди них худшая разновидность — колеса ступенчатые, которые безостановочно должен вертеть шагающий человек. Тот факт, что техника постоянно умножает число последних, порабощающих человека, не подлежит никакому сомнению.

Главной причиной этого процесса является стремление техники ко все большему разделению труда, которое благодаря усовершенствованию механики способствует повышению функциональности рабочих процессов

Все больше места завоевывает себе учение о механических функциях, и в результате все больше распространяется убеждение, что все в мире, включая человека, подчиняется закону механической необходимости.

Представление о монотонности ручной работы, которой развитие механики будто бы кладет конец, ошибочно. На самом деле все обстоит как раз наоборот.

Количество ручного труда вообще не сокращается с появлением механики, но поскольку он теперь играет вспомогательную роль при механике, то изменяется его характер.

Механизация увеличивает не только количество механического движения и связанное с этим движением потребление, но и количество труда.

Техник всегда стремится расширить сферу механики, и эту же цель преследует его призыв механизировать все, что поддается механизации.

[Ivan]

Глава 16.

1. всё большее нарастание специализации механического труда; 2. утрачивается связь рабочего с его трудом; 3. благодаря совершенству техники все будут рабочими.

На начальном этапе развития техники, когда количество механически выполняемых работ еще невелико, люди не замечают, что механизация влечет за собой новую организацию труда, что новый порядок работы неизбежно подчинит себе человека.

В выполнение механического труда не только втягивается все большее количество людей, но наряду с этим их труд все более специализируется.

Одна из особенностей технического устройства заключается в том, что все его составные части в случае необходимости можно заменить.
Изношенные или испорченные части можно отремонтировать, вынуть старые детали и вставить вместо них новые.

Введение рациональной технологии, включающей всеобщую стандартизацию, типизацию, установление единых нормативных параметров для изготовления таких заменяемых элементов означало большой шаг вперед в деле организации технического труда.

Но как можно собрать и разобрать на детали машину, так же можно разложить на составные части и разделить выполняемую при помощи нее работу.
Это влечет за собой функциональное распределение обязанностей рабочего. Работа утрачивает сохраняющуюся в условиях ручного труда связь с физическим существом человека.

Всякие игры и работа, основанная на соответствующих потребностям человеческого тела физических упражнениях, оказывает на человека такое благотворное действие.
Это соответствие исчезает по мере развития машин и техники в направлении самостоятельно работающей механики.

Работа механически дробится на части и расчленяется на мельчайшие временные отрезки рабочего процесса.
Работу для рабочего, дробят ее на мелкие и мельчайшие доли.
Иногда ему достается одно-единственное движение, одна и та же простейшая манипуляция, которую этому человеку приходится год за годом повторять изо дня в день.

Такой работник уже не ремесленник, который так называется, потому что может изготовить целую вещь благодаря тому, что знает свое рукомесло.
Теперь у него осталась только одна функция, одна функциональная задача, выполнение которой представляет собой механический процесс.

Пропадает та личностная связь рабочего с его трудом, которой он обладал как представитель определенной профессии. Связь между рабочим и его трудом начинает носить чисто функциональный характер. Работа, как и отдельные части, из которых состоит машина, становится сменной деталью целого.

Рабочий положительно относится к развитию аппаратуры и организации; он мыслит более социально, чем все прочие. Но его социализм, развивающийся в ногу с техническим прогрессом, представляет собой такой образ мыслей и поведения, который соответствует технической организации труда.

Рабочий думает, что поступает так по своей доброй воле, и делает это с энтузиазмом, но на самом деле организация рабочих профсоюзов происходит под давлением механического гнета, который подчиняет трудящегося своей власти.

Эти выделившиеся в особые организации профсоюзы в дальнейшем ждет упадок, который наступит, когда благодаря совершенству техники повсеместно возобладает столь эффективный автоматизм, что организация труда сделается всеобъемлющей и уже все будут рабочими.

[Ivan]

Глава 17.

1. историческая ретроспектива; 2. зависимость рабочего от механического оборудования; 3) научная мысльи новые методы производства разрушили прежний порядок трудовой деятельности; 4) организация не освобождает рабочего от фабричной механики, а, напротив, только усиливает эту зависимость.

Разделение труда и возникновение пролетариата тесно взаимосвязаны.

В результате разделения промышленного производственного процесса в целом на специализированные функции из рук рабочего уходят средства производства, дававшие ему возможность самостоятельно распоряжаться своим трудом

Свойственное механическому производственному процессу разделение труда ставит рабочего в зависимость от механического оборудования.

С самого момента своего появления рабочий характеризуется зависимостью от фабричной механики. Он даже пытался протестовать, прежде чем примирился со своим новым положением. Он не хочет становиться рабочим, он разбивает машины. Он тщетно пытается спастись от неминуемой судьбы. Не он был зачинщиком этого движения, а научная мысль, которая породила такие методы производства, применение которых разрушило прежний порядок трудовой деятельности.

Рабочий не управляет происходящими процессами, его мысли и желания не имеют тут никакого значения; он только следует за этими процессами, и каждый шаг его продиктован обстоятельствами.

У него развивается классовое сознание, он начинает организовываться.
Однако, он не понимает, что никакая, даже самая совершенная, организация не может вызволить его из зависимости от фабричной механики, что организация, напротив, только усиливает эту зависимость как средство его окончательного закабаления. В этом нет ничего загадочного или таинственного

Даже получив аппаратуру в свои руки, он вновь окажется перед фактом, что и в этих условиях ничего не меняется. Он по-прежнему остается зависимым.

[Ivan]

Глава 18.

1. машина основана на принуждении Природных Сил; 2. тем самым человек подрывает своё собственное существование.

Невозможно представить себе машину, которая не была бы основана на принудительном использовании механических природных сил.
Применяемое к ним принуждение направлено на достижение определенного эффекта, и этот эффект достигается насильственными и хитроумными методами.

От машины требуются движения, получаемые в результате взаимодействия парных элементов.
Тут все построено на искусственно создаваемом антагонизме. Работа, основанная на преодолении сопротивления, — неотъемлемый признак машины.

Действию природных сил в машине предшествует насильственное преодоление.

Заключенные в сборном механизме силы природы лишь нехотя уступают принуждению.

Загнанные в узилища железных конструкций силы природы усиливают свое сопротивление, так что требуется постоянный надзор и контроль, чтобы не дать им вырваться из рабства.

Техника создала столь мощные системы оборудования, что в руках человека сконцентрировалось невиданное доселе материальное могущество.
Обладая им, человек уже мечтает так подчинить себе природу. Но такая победа, как показывает строение и форма машин, может быть завоевана только на путях вражды и насилия.

Человек подрывает основы собственного существования, так как он сам — часть той природы, богатства которой он растрачивает для достижения своих целей.

[Ivan]

Глава 19.

1. утопическое мышление о комфорте, предоставляемом с техникой; 2. независимость положения рабочего от того, кому принадлежит техника; 3. человек – продукт того мышления, которое создает технические конструкции; 4. Механическое понимание времени и пространства; 5. сужающееся пространство; 6. закон, управляющий движением всех людей; 7. Каким образом человек, ставший звеном этого процесса, может из него вырваться? 8. необходимость нового мышления.

Все утопические ожидания связывались с техникой и становились тем необузданнее и безбрежнее в своем оптимизме, чем эффективнее осуществлялась эксплуатация природных ресурсов, порождая мечты о гарантированном ею всеобщем комфорте.

Рабочий отвергал не саму эксплуатацию, которую порождала техника, а эксплуататора, который держал в своих руках средства производства, распоряжался ими, а его, рабочего, использовал в качестве осла.
Он верил, что все обязательно переменится, когда аппаратура перейдет в его распоряжение. Рабочего вдохновляла мысль о времени, когда он сам станет хозяином машин

Рабочий не понимал одного: методы не изменятся.
Тот, кто ратует за эти методы или молча с ними соглашается, исповедует принцип хищнического использования природных ресурсов, эксплуатации и угнетения. Тот, кто борется с этими принципами, не ведая, какое мышление их породило, воюет с ветряными мельницами.

Даже став хозяином машины, рабочий останется при своем раздвоенном мышлении. Он намертво прикован к могучим железным протезам рабочих инструментов.

Человек, соединенный с машиной в один механизм, именно из нее черпает свой опыт.
Он превращается в продукт того мышления, которое создает технические конструкции, и начинает жить по законам механического времени. Сама машина — это часовой механизм.

Механическое понимание времени контролирует рабочего, а не наоборот.
Время и пространство понимаются теперь как принадлежность механики.

Человек постоянно испытывает давление времени и сужающегося пространства.
Подчиняясь диктату механического времени, человек неизбежно стремится выиграть время, то есть какую-то меру механически отсчитанного времени, запас которого у него не безграничен и которое он поэтому вынужден экономить.
Это и заставляет его конструировать новые механизмы, которые будут работать быстрее, чем уже существующие.

Такой способ экономии времени, как следствие, неизбежно влечет за собой сокращение пространства, преодоление которого происходит со все большей скоростью. Механическое понятие времени изменяет представление о пространстве.

Имеющий глаза пусть оглядится вокруг в городах, чтобы увидеть связь каузальных отношений, которые представляет собой не что иное, как хождение человека от аппарата к аппарату.
Тогда он обнаружит закон, управляющий в наше время движением. Этому закону подчиняется не только рабочий, обслуживающий машину, но и все другие люди, включая тех, кто зашел в кафе выпить лимонаду, отдыхающих в парках и скверах, отпускников и отпущенных на каникулы студентов, потому что все мыслимые виды свободного времяпрепровождения попали в среду влияния технической аппаратуры.

Мучительная тоска по свободному времени — чувство, характерное для каждого человека впряженного в колесницу этой аппаратуры.

Каким образом человек, ставший звеном этого процесса, может из него вырваться?

- Сложность задачи заключается в том, что залогом удачного исхода может быть только кардинальный пересмотр всей иерархии сложившихся представлений.

- Сначала нужно преодолеть господствующие ныне механические понятия времени и пространства.

- Нужно осознать, что техника — это гигантское беличье колесо, которое вынужден вращать человек, растрачивая свои силы на бесплодный труд по поддержанию рабочего процесса, делающегося тем бессмысленнее, чем более рациональной, всеобъемлющей и всеобщей становится его форма.

- Низведение технических средств с господствующего положения до подчиненного требует для своего осуществления нового мышления, свободного от иллюзий, на которые опирается технический прогресс.

[Ivan]

Глава 21.

1. взаимосвязь целесообразного и каузального мышления.

Механицисты не хотят признавать каузальный и телеологический подход равноправными. И когда они вынужденно пользуются понятием целесообразности, то делают это с той оговоркой, что всякая целесообразность принимается в качестве временного допущения и в дальнейшем подлежит причинно-следственному истолкованию.

В разработке технических производственных процессов равноправно участвует каузальное и телеологическое мышление. Здесь нечего и пытаться разделить и противопоставить одно другому. На примере любой аппаратуры видно, что в ее функционировании принципы каузальности и целесообразности выступают в неразрывном единстве. Они представляют собой две стороны одного и того же процесса.

Поэтому будет полезно поподробнее остановиться на успешном сотрудничестве этих принципов.

К людям, животным, растениям, то есть ко всему тварному, что создано не нами, понятие целесообразности применимо лишь с известными ограничениями, поскольку нам неизвестно, ради какой конечной цели существуют люди, животные, растения, и мы не можем установить это средствами нашего разума. Все, что нам представляется в них целесообразным с точки зрения приспособленности их организации к определенным отправлениям, не позволяет еще сделать вывод относительно их изначальной и конечной цели.

Целесообразность всегда и везде относится только к средствам, а не к достигаемой цели. Лишь в том случае, когда достигнутая цель в свою очередь становится средством для достижения новой цели, она в своем новом качестве средства становится целесообразной
Иными словами, это отношение можно выразить так: в сфере техники существует только техническая целесообразность.

Мы делаем важный шаг вперед, уяснив себе, что все возрастающая целесообразность технических средств связана прямой зависимостью с развитием каузального мышления.

Может показаться странным, что из отдельных попыток, когда что-то нащупывалось вслепую, из разрозненных, никак не связанных изобретений, из незначительных мелочей выросла та большая механика и организация, которая ныне готова распространиться на все и власть которой все ощущают на каждом шагу. Но конвергенция этих изобретений соответствует конвергенции мышления, которое всюду проявляется с одинаковым единообразием. И даже в самых незначительных актах этого мышления воспроизводятся законы мировой механики.

[Ivan]

Глава 22.

1. несомненность (с точки зрения техника) технической целесообразности; 2. границы технической целесообразности, за которыми она теряет смысл; 3. организация и механизация труда связаны друг с другом как две половинки клещей; 4. ущербность технической целесообразности.

Само собой разумеется, Техник отвергает все, что противоречит его понятиям о конструктивности и целесообразности.

Стремясь к технической целесообразности, Техник и не думает сомневаться в желательности ее достижения.

Однако понятие технической целесообразности требует уточнения. Нужно определить границы, за пределами которых оно теряет смысл.

Поясним это на примере. Хорошо сконструированный автомобиль целесообразен, так как выполняет ту задачу, для которой он был задуман. Предположим, что это удачное конструкторское решение находит применение в производстве пяти миллионов машин. Мы можем пойти дальше, представив себе, что эта машина, выпускаемая крупным заводом, завоевала такой успех, что на ней уже ездит каждый взрослый житель большой страны. Этот факт еще больше упрочивает славу о ее целесообразности. Но нельзя забывать о том, что целесообразность эта чисто техническая и конструктивная, а следовательно, носит частный характер. Потому что если мы зададимся вопросом, целесообразно ли то, что каждый взрослый человек этой страны является владельцем автомобиля и ездит на машине, то тем самым затронем уже совершенно иную сферу. Этот вопрос, несомненно, носит более общий характер, и если разобраться, то окажется, что он выходит за рамки техники.

Поэтому Техник никогда и не задавался этим вопросом. Он получает непосредственную выгоду от того, чтобы как можно больше автомобилей использовалось по прямому назначению, так как технизация транспорта отвечает его задачам и требованиям.

Поэтому Техник доводит автомобиль до технического совершенства, не беспокоясь о том, какие нетехнические последствия должно вызвать непрерывное количественное увеличение автомобильного парка.

Он даже требует, чтобы у каждого человека была по крайней мере одна машина. Мы сами были свидетелями того ликования, каким было встречено это требование.

Но тот, кто соглашается с этим требованием, признает тем самым за каждым человеком право потреблять больше металла, больше нефти и бензина, больше угля, резины и т.п., то есть соглашается на такое потребление, которое при распространении в мировом масштабе должно до предела увеличить хищническую добычу природных ресурсов.

Моторизацию можно рассматривать как частный случай технической организации труда; можно и наоборот рассматривать ее как следствие механизации. Оба эти явления связаны друг с другом как две половинки клещей.
Все технические средства организации труда увеличивают число механизмов, любая механизация способствует распространению технической организации.

Если взять в целом всю техническую организацию вместе с соответствующей аппаратурой, то мы увидим работу этих клещей в полном объеме, увидим гигантскую силу их воздействия.

Техника не познает того, чем она пользуется, она не понимает природы этих вещей, не разумеет сути дела. Техника не способна описать сущность всего, чем она пользуется. Эта особенность техники, а именно тот факт, что она хромает по части познания, связана с целями, какие она себе ставит.

Поэтому у нас нет недостатка в таких головах, которые демонстрируют нам и расхваливают целесообразность имеющейся в наличии аппаратуры и организации. Их самих вполне удовлетворяет простая констатация этого факта

На самом деле надо еще выяснить, к чему ведет эта целесообразность и в какое положение она ставит человека. Но с этой задачей не может справиться функциональное мышление, которое всегда стремится привнести в явления волевое начало, уловить и проанализировать их последовательность в мертвом времени.