«Совершенство техники». Фридрих Георг Юнгер

[Ivan]

Признаться, когда впервые ко мне пришла эта книга, имя автора и её название не пробудили никакого энтузиазма её читать. Фридрих Георг Юнгер «Совершенство техники», написана в 1939-1946 году. Но буквально с первых же страниц я и не понял, как очутился под обаянием слога, «спектра» мысли, глубочайшей компетентности, которую никак невозможно подделать, многолетнего опыта и раздумий и, главное, совершенно редкостного такта, за которым скрывается глубоко озабоченная душа человека, непреложно осознавшего и «увидевшего» неуклонное, неостановимое движение человечества к пропасти, движение, которое остановить ни он, ни кто бы то ни было другой, не в состоянии. Это не песня (какая же песня может быть о технике, механике, автоматике) и не «миф» в классическом его представлении (какой же может быть миф о технологическом процессе, организации производства, ресурсах). И тем не менее это песня, опечаленной в своей беспомощности человеческой души, это «миф» о реальности иного уровня, на котором совершенно явственно проступают контуры Чудовищного Существа, правящего бал на Земле, и которого обычное зрение не замечает в мелких деталях своего масштаба восприятия. И хотя книга написана в блестящем и великолепном стиле, на с самого начала высоко поднятом и до окончания не опускаемом уровне, для автора писалась она мучительно. И лишь необходимость в её появлении принуждала продолжать писать. Возможно чудо свершится, возможно эта капля как-то противостанет Неизбежному. «Мне самому было бы гораздо приятнее, если бы не было нужды писать эту книгу». «Я благодарен и тем читателям, которые откровенно говорили мне, что такие книги, как «Совершенство техники», нельзя публиковать, их нужно запрещать и не допускать к печати». О чём же эта книга? Как и сказано в названии – о совершенстве техники. То есть о её границах. О пределе её. И чем этот предел грозит обернуться для ничего не подозревающего, но уже обречённого им же создаваемой техникой, человечества. Конечно же, техника – это лишь прикрытие, маска, оболочка, за которой стоят явления более грозные – омертвление мысли, омертвление Времени, омертвление Пространства, омертвление души, автоматизм организации всей человеческой сферы деятельности и взаимоотношений, касающейся быта, чувств, мировоззрения, мышления и не щадящей не только управляемых (работников), но и самих управляющих (миллиардеров, королей, правительства, президентов). Общепланетарный всепожирающий Автомат раскачивает неслыханную Мощь, и в своём самосотрясении и вибрации неудержимо приближается к Взрыву, когда внешняя оболочка не выдержит закованных и мучающихся под ней Стихийных Сил. Эта книга касается каждого. Каждый увидит, что и ему соответствует определённое место в этом Автомате, что и он вписывается в его организацию и добросовестно выполняет порученное ему передаточное движение индивидуального колёсика в жёстко обусловленной и не терпящей никаких отклонений каузальной цепи движений этого робота, и что каждый вносит свою «лепту» в нарастающий Ход Механизма, рвущегося к Совершенству.

Ниже расположена подборка цитат из книги, дающая более широкое представление о самой книге, об авторе, его стиле, звучании слова, об уровне текста. Цитаты следуют в порядке расположения глав в книге, поэтому одновременно являются и как бы её конспектом.

-----------
Дополнение модератора (Вячеслав):
Скачать конспект:
http://www.bolesmir.ru/Raznoe/Knigi/KonSNYNG.zip

[Ivan]

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вопрос о границах механики, о границах автоматизированной технической сферы невозможно более замалчивать. Он сам о себе напоминает.

Сейчас, после второй мировой войны, все государства находятся в одинаковом положении: они похожи на корабль, оснащенный хорошо отлаженным и превосходно функционирующим двигателем, который неуклонно движется навстречу неведомому айсбергу.

О догматизме Техника можно сказать следующее: по своей жесткости и эффективности этот догматизм не уступает теологическому.
Не знание как таковое, а вера в это знание делает технократов догматиками. Техник либо вообще не задумывается о нужности своего знания, либо не ставит ее под сомнение. И более того! Он еще и не терпит, чтобы другие задумывались о нужности его знания или ставили ее под сомнение!

Впрочем, у меня нет никакого желания толковать о чем-то с приказчиками и агентами какого-нибудь четырехлетнего или пятилетнего плана, среди которых можно встретить и ученых, и техников, и даже лириков, планомерно слагающих очередные гимны во славу очередного металлургического комбината или шарикоподшипникового завода. С этими людьми невозможно вести разговор, потому что они хотят быть не собеседниками, а демонстрантами.

Такие попытки затрагивают интересы могущественных сил и потому не находят сторонников. Они не могут не вызывать раздражения.

Капиталисты и социалисты, индийцы и китайцы, политики, ученые и техники едины в том убеждении, что техническую сферу, и прежде всего сферу автоматизированной механики, надлежит, невзирая ни на что, всячески расширять, что от ее наискорейшего расширения зависит наше общее будущее. Вот только каково это будущее?

Постепенно мы становимся все более зависимыми. Описать степень этой зависимости — одна из задач данной книги.

В условиях демократической свободы публичных выступлений к автору предъявляются трудно выполнимые требования... Читатели, требующие от автора радикального решения их собственных сложностей и бед, обыкновенно бывают нетерпеливы и хотят, чтобы он явился и разрешил все проблемы, словно Deus ex machina греческой трагедии... Они хотят привычных готовых решений. Но в вопросах человеческих взаимоотношений, человеческого общежития не существует патентованных решений.

[Ivan]

Глава 1.

1) о вере в технический прогресс; 2) об истинном и ложном досуге; 3) о свободном, принудительном и машинном труде; 4) о механизации и конъюнктуре; 5) о б истинном и ложном богатстве; 6) о рациональном техническом мышлении и об организации.

В наши дни большинство людей верит не только в то что техника берет на себя часть работы, облегчая жизнь человека, но и в то, что вследствие этого облегчения человек приобретает больше времени для досуга и любимых занятий по своему собственному выбору. Многие верят в это как в нерушимую истину, не требующую доказательств.
Эта вера составляет одну из глубинных опор технического прогресса, обеспечивающих его оправдание и розовый взгляд на будущее.

Досуг и занятия по собственному выбору суть состояния, доступные далеко не каждому, не всякому дана эта способность.
Досуг не равнозначен ничегонеделанью.
Состояние досуга предполагает, что человек удосуживается посвятить себя духовным интересам, которые делают его жизнь содержательной и плодотворной, придают ей смысл и достоинство.

Otium sine dignitate (Досуг без достоинства (лат.) — в противоположность к otium cum dignitate (достойный, т. е. заслуженный, отдых). — Цицерон.) означает пустопорожнее ленивое безделье.

Досуг по определению неограничен и неделим, и именно он является источником всякого осмысленного труда. Досуг является условием всякой свободной мысли, всякой свободной деятельности, и потому лишь немногие обладают способностью к досугу.

Большинство же, получив прибавку свободного времени, ни на что другое не способны, как только убивать это время.

Рабочий, оставшийся без работы и не обладающий этой способностью, отнюдь не похож на философа-киника, который на радостях заплясал бы перед своей бочкой, узнав, что может, ничего не делая, получать от государства пособие по безработице, которого хватит на покупку хлеба и лука. В отличие от философа, такой рабочий будет погибать от тоски, не зная, чем заполнить бездну бесполезного времени. Мало того, что ему нечем будет занять это время, вдобавок оно нанесет ему прямой вред. От праздности рабочий впадет в уныние... Досуг и богатый выбор свободных занятий, открывающийся для мыслящего человека, для него недоступны.

Работы всегда бывает больше, чем может выполнить человек

Доля свободного труда постоянно уменьшается, в то время как сфера принудительного труда обладает такой способностью к расширению, что предел ему может положить только смерть или уничтожение человека.

Согласно общепринятому мнению раньше людям приходилось работать больше, то есть труд их был тяжелее и продолжительнее, чем теперь

Однако на самом деле эти данные вводят нас в заблуждение. Чтобы понять это, следует, рассматривать техническую организацию в целом, во всей совокупности ее составляющих. Тогда мы увидим, что ни о каком уменьшении количества затрачиваемого труда не может быть речи и что, напротив, технический прогресс ведет к постоянному увеличению этих затрат

Механический ткацкий станок, несомненно, производит гораздо больше ткани, чем в старину производил ткач, работавший на ручном станке. Механическая молотилка работает лучше и быстрее, чем мужики в старину цепами. Но такие детские сравнения недостойны думающего человека
Любое техническое изделие неотделимо от технической организации в целом.
Поэтому ни один рабочий процесс нельзя рассматривать вне его связи с технической организацией в целом — ...гигантского конвейера, которым техническая организация опоясала весь земной шар.

Машинный труд, если взять его в целом, не ведет к уменьшению количества ручного труда. Нагрузка, которую он снимает с рабочего, не исчезает по мановению технического волшебника, а лишь перемещается в те области, где работу невозможно выполнить механическим способом.
Количество такого труда возрастает пропорционально увеличению доли механического, превращаясь из самостоятельного ручного труда во вспомогательный труд по обслуживанию механизмов.
Любой шаг в сторону большей механизации влечет за собой увеличение количества ручного труда по обслуживанию машинных механизмов.
Следует напомнить о том, что наши методы труда не распространяются на один какой-то народ или континент, а стремятся подчинить себе все народы земного шара.

Порой складывается благоприятная конъюнктура.
Именно такая конъюнктура, причем в ее самом выгодном варианте, сложилась для некоторых европейских народов вследствие того, что они опередили всех других в деле развития техники; эта выгодная конъюнктура, основанная на монопольном положении.
Для конъюнктуры такого рода всегда характерно эксплуатирование выгодной ситуации.
Тогда повсеместно стали появляться люди, умеющие извлекать пользу из благоприятной или неблагоприятной конъюнктуры, этих ловкачей так и называли конъюнктурщиками.

Так что же такое богатство? Без ответа на этот вопрос нельзя разобраться в сути дела.

Понятие богатства можно толковать двояко, понимая его либо как бытие, либо как обладание.

Большинство людей полагает, что богатство образуется путем обогащения. Заблуждение, разделяемое всей чернью на свете! Обогащаться может лишь бедность.

Если понимать богатство как обладание, то способность наслаждаться им не составляет его неотъемлемого свойства и, следовательно, может отсутствовать, как это и бывает чаще всего в действительности.
Если богатство основано на обладании, то оно в любой момент может быть у меня отнято.

Богатство не есть нечто такое, что невесть откуда вдруг свалилось на человека.
Богатство присуще ему как данность и, в общем, не зависит от его воли или усилий. Это богатство исконное, оно есть некий избыток свободы, искра которой заметна в отдельных людях. Богатство и свобода неразрывно связаны друг с другом, связаны так тесно, что я берусь определить величину любого рода богатства мерой присущей ему свободы. В этом смысле богатство может быть тождественно нищете, то есть богатое бытие может быть у человека неимущего.
И только таким богатством, которое свойственно мне бытийственно, я могу распоряжаться по своей воле, только им я могу наслаждаться в полной мере.

Денежное богатство, обладание деньгами, ничтожно, когда оно попадает в руки бедности. Прирожденные проедатели, то есть законченные потребители, не способны создавать богатства.

Однако оставим эти бесполезные разговоры, которые все равно не будут никем услышаны и не насытят ни одного голодного.

Увеличение производства и повышение производительности труда не может создавать богатства.

Пауперизм <нищета> — явление, изначально присущее технике, он всегда сопровождал ее развитие и будет сопровождать его до конца. Пауперизм обручен с веком технического прогресса и всюду следует за ним в лице пролетариата, человека без кола без двора, который не владеет ничем, кроме своей рабочей силы, будучи неразлучно связанным с техническим прогрессом.

Поэтому не имеет значения, в чьих руках — капиталиста или пролетариата — находится технический аппарат. Пауперизм сохраняется при всех условиях, поскольку он соответствует самой сути вещей, поскольку он неизбежно порождается рационализмом технического мышления.

Отличительным признаком организаций, порожденных дефицитом, является то, что они ничего не производят и не приумножают. Они только изводят имеющееся богатство, справляясь с этой задачей тем лучше, чем рациональнее они задуманы. Поэтому самым верным и показательным признаком бедности является прогрессирующая рациональность организационных структур, всеобъемлющее, проникающее во все области хозяйственной жизни подчинение человека бюрократическому аппарату управления.

С технической точки зрения наилучшей организацией является наиболее рациональная, то есть такая, которая обеспечивает наибольшее потребление, ибо чем рациональнее устроена организация, тем безжалостней она подметает все имеющиеся ресурсы.

По мере того как возрастает бедность и, следовательно, речь идет уже о том, чтобы выжать из человека последние соки, давление организации ложится на него все более тяжким гнетом. Безжалостное принуждение со стороны организации представляет собой всеобщий признак крайне бедственного положения, в котором оказывается человек.

Технический прогресс, по определению связан с развитием все новых организационных структур, с усилением бюрократического аппарата, который использует громадный штат служащих — служащих, которые ничего не создают, ничего не производят, хотя их численность неуклонно возрастает по мере того, как уменьшается количество созданного и произведенного продукта.

[Ivan]

Глава 2.

1) о технике как отражении человеческого разума; 2) о хищнической сущности техники; 3) эксплуатация ресурсов и эксплуатация людей; 4) человек как объект технического потребления; 5) потребление техникой самой себя; 6) крайняя степень рациональности технического мышления; 7) цели техники и экономики не совместимы, техника разрушает экономику.

Техника ничего не творит, она организует спрос.

В машине зримо проявляется человеческий разум в своей первичной форме, обретает и накапливает все большую власть, неустанно одерживает все новые триумфальные победы над стихиями, мнет их и давит, прессуя и формуя по своей воле.

Так вступим же в эту мастерскую и посмотрим, что в ней делается!

Машина вообще вызывает впечатление чего-то голодного; ощущение мучительного, усиливающегося, невыносимого голода исходит от всего нашего технического арсенала.

Хапающие, заглатывающие, пожирающие движения, которые непрестанно и ненасытно повторяются, демонстрируя неутоленный и ненасытный голод машин.

Мы не можем ожидать от техники того, что находится за пределами технических возможностей. Техника не может одарить нас нежданным изобилием. При любом, даже самом мелком, техническом трудовом процессе энергии затрачивается больше, чем производится.

Техника не создает богатства, но посредством техники для нас добываются богатства и осуществляется их переработка, в результате которой они становятся доступными для потребления. При этом происходит непрестанный, неуклонно возрастающий и набирающий небывалую мощь процесс потребления. Еще никогда расхищение природных богатств не велось с таким размахом.

Хищничество — атрибут нашей техники. Только в условиях хищничества вообще стало возможно ее возникновение и нынешнее широкое развитие.

Хищническая добыча является предпосылкой существования и основным условием развития техники. Хищническая добычу нефти, угля и металлических руд основывается на таком типе мышления, которое не заинтересовано в сохранении и сбережении субстанции.
То, что сейчас называют производством, на самом деле представляет собой потребление.

Там, где ведется хищническая эксплуатация ресурсов, идет опустошительное наступление на природу.
Средоточием организованного хищничества в первую очередь являются месторождения полезных ископаемых. Сокровища земных недр становятся объектом нещадной эксплуатации и потребления.

Не только полезные ископаемые, но и сам человек принадлежит к числу природных ресурсов, которые становятся объектом технического потребления.

Эксплуатация людей начинается с массовой пролетаризации. Эксплуатация технического рабочего, вызывающая громкое негодование социалистов — до тех пор, пока они находятся в оппозиции.

Потребительская природа техники, свойственное ей ускоренное потребление ресурсов распространяются на ее же собственную аппаратуру. В непрестанно требующийся ремонт и чистку аппаратуры, в уход за нею вложено огромное количество человеческого труда. А машины, как всем известно, быстро превращаются в старые развалюхи.
Износ есть одна из форм потребления.

Техника не создает нового богатства, она растрачивает то, что есть.
Она постоянно порождает убытки

Техника даже в условиях единого планетарного государства не может не довести процесс рационализации до крайних пределов.

Рациональный характер технического мышления не подлежит сомнению так же, как и тот факт, что в техническом трудовом процессе рациональные соображения приобретают решающее значение. Требованию рационализации неукоснительно подчиняется каждый его элемент.

До сих пор никем не уделялось должного внимания тому, что рациональное с технической точки зрения не всегда означает рациональное в экономическом отношении, поскольку экономика и техника имеют в виду различные цели.

Техника в целом не обладает эффектом рентабельности и не может им обладать. Она развивается за счет экономики, она усиливает экономический упадок, ведет к растратному хозяйствованию, которое проявляется тем очевиднее, чем успешнее прогрессирует стремление к техническому совершенству.

Не техника служит экономическим законам, напротив, экономика все больше оказывается во власти растущей технизации.

Не кто иной, как Техник с его изобретениями повинен в том, что ремесленники, работавшие на ткацких станках, были согнаны со своих рабочих мест и, превратившись в пролетариев, были вынуждены идти на фабрику и становиться за механические ткацкие станки.

И хотя Техник вовсе не стремился способствовать обогащению капиталистов за счет фабричных рабочих, он пошел на это без всяких угрызений совести.
Главное для Техника было создание новой технической аппаратуры, а не вопрос о том, кто будет извлекать из нее пользу.

[Ivan]

Глава 7.

1) о единстве проживания; 2) на всякое насилие природа отвечает с такой же силой; 3) нравственный союз или прагматические отношения?

Экономика — о чем сегодня зачастую забывают — в известном смысле представляет собой закон домовитого хозяйствования, домоустроительства и домоводства. Это — закон проживания человека в его земной обители. Эконом — глава домашней общины. Поступая иначе, он разваливает хозяйство, а самой крайней формой хозяйственного развала является хищническое хозяйничанье.

То, что делает с землей человек, живущий в условиях технической организации, есть не что иное, как хищничество.

Поэтому что бы он ни производил, сколько бы товаров ни выбросил на рынок, создавая впечатление мнимого изобилия, в действительности он только потребляет и уничтожает используемую для хозяйствования субстанцию, в корне подрывая основы экономического устройства.

Поэтому человек неизбежно должен сталкиваться с трудностями, которые в конечном счете окажутся ему не по плечу.

Земля не терпит человека, который использует ее до истощения, и скоро перестает ему помогать. Это одна из тайн (mysterium) Деметры, знакомая всякому доброму крестьянину.

Совершенно очевидно что человек не имеет одностороннего права извлекать пользу из своих подопечных, он сам обязан непрестанно чем-то жертвовать.
Лишь принесенные жертвы служат залогом того, что труды и дела человека способны не только причинять повреждения земле, но и служить во благо. На всякое насилие земля отвечает точно так же, как на ее месте ответил бы человек.

Каждый знает, что в природе все тесно взаимосвязано, но никто не хочет с этим считаться. Мы забываем, что нельзя легкомысленно нарушать природные связи.

Homo faber (человек-мастер) глубоко заблуждается, полагая, будто природа относится к насильственно навязываемым ей методам только пассивно; она отвечает на причиняемые ей разрушения и наносит обидчику удар той же силы, с какой была нанесена рана.

Человек, использующий корову, не может избежать действия этих законов, они сказываются как на его работе и мышлении, так и на обыденном распорядке его жизни, круговоротом которого отмечено все его существование до самой смерти. Корова, которую подчинил себе человек, подчиняет себе своего хозяина
Он сделался неразлучным сторожем и спутником своей скотины. Корова не может от него освободиться, но и он не может освободиться от коровы. В этом заключено некое страдание, а из страдания, возможно, возникает понимание того, что жизнь бок о бок с этим животным прожита не напрасно.

Общение с коровой не только приносит человеку материальную пользу, но становится также источником всего, что есть нравственность.

Технику такое почти неведомо. Возможно, он возразит, что так же заботливо ухаживает за своей машиной так же холит ее и лелеет, как крестьянин свою скотину.
Если совершится наметившееся превращение крестьянского хозяйства в фабричное производство, это, по-видимому, приведет к тому, что отношения между человеком и животным примут механический характер.

Применяемые методы искусственного осеменения и пересадки эмбрионов наглядно демонстрируют, в каком направлении развивается мир.

[Ivan]

Глава 8.

1. автоматизм – основной признак стремления к совершенству техники; 2. автоматизм завладевает не только производственным процессом, но и самим человеком. 3. безотчётный страх человека перед движущимся механизмом; 4. проблема времени.

По какому же признаку отчетливее всего заметно свойственное технике стремление к совершенству? Какое явление позволяет лучше всего оценить развитие технического прогресса?

Если присмотреться к техническому рабочему процессу, то в первую очередь замечаешь ведущую роль автоматизма. Технический прогресс означает увеличение числа всевозможных автоматов. Сама фабрика превращается в автомат.

Рука человека уже не вмешивается в работу автоматов, рабочий становится механиком, который лишь контролирует функционирование автомата.

Со всех сторон нас окружает постоянно совершенствующийся автоматизм.

В транспорте также всюду появляются автоматы в виде железных дорог, теплоходов, автомобилей и самолетов. Наши системы подачи воды, электричества и тепла работают автоматически. То же самое относится к пушкам и ружьям. Есть торговые автоматы для продажи вещей и продовольственных продуктов, автоматы радиовещания и кинематографа, общая задача которых состоит в том, чтобы повторять требуемый рабочий процесс с тем механическим однообразием, с которым граммофонная пластинка воспроизводит одну и ту же пьесу.

Именно этот автоматизм придал нашей технике тот особенный характер, который отличает ее от техники всех других эпох. И только автоматизм позволил ей достичь того законченного совершенства, которое можно наблюдать в наши дни. Самостоятельное, однообразно повторяющееся функционирование представляет собой главную отличительную черту нашей техники.

Может ли это развитие происходить без ... зависимости человека от автоматов? Разумеется, нет! Автоматика, управляемая и обслуживаемая человеком, сама оказывает на него свое влияние. Могущественная сила, которую человек приобрел, сама обретает над ним могущественную власть.

Человек вынужден посвящать ей свое внимание, согласовывать с нею свои движения и мысли. Его труд, связанный с машиной, становится механическим и повторяется с механической монотонностью. Автоматизм завладевает человеком и уже не отпускает из под своей власти.

Уже на заре своего развития машины вызывали интерес мыслящего человека, но этот интерес был смешан с безотчетным страхом, каким-то необъяснимым жутким предчувствием.

Само механическое движение вызывает его тревогу. Движущийся механизм создает иллюзию живого, и разоблаченный обман вселяет в человека тревожное чувство. Здесь мертвое вторглось в пространство живого и заняло его место. Поэтому наблюдателя охватывает чувство, связанное с представлениями о старении, холоде, смерти, с представлением о мертвом механически повторяющемся времени.

Обращаясь к вопросу автоматического движения, мы сталкиваемся с проблемой времени.

[Ivan]

Глава 12.

1. мёртвое и пустое время; 2. организация и рационализация времени; 3. деление и разрывание времени на части; 4. сужение времени и пространства; 5. былые временные богатства у человека иссякли; 6. отличие досуга от свободного времени; 7. досуг как располагание неограниченным временем; 8. технический процесс не допускает досуга; 9. единственный удел автоматизированного человека – участие в движении.

Часовое время — это мертвое время, тот tempus mortuum, когда секунда следует за секундой в однообразном повторении.
Мертвое время, отмеряемое часами, равнодушно проходит рядом с человеческим жизненным временем, не принимая участия в его подъемах и спадах — а ведь в жизненном времени ни одна секунда не похожа на другую

Наблюдающий за часами воспринимает время в качестве пустого времени, а любое время, осознаваемое подобным образом, является мертвым временем. Такое же ощущение мертвого, механически повторяющегося времени вызывают автоматы.

Без часов нет и автоматов.

Но если теперь, как мы видим, люди с величайшей точностью измеряют мельчайшие доли времени, если существуют специальные технические центры, если в жизнь и работу человека все сильнее вторгаются черты часового механизма, то само собой напрашивается вопрос: какой же цели служат подобные явления?

Методы измерения времени не являются самоцелью, они служат средством организации времени, рационализации времени, в результате чего потребление времени подвергается все более точному измерению и учету.

Этим мертвым временем можно распоряжаться по-всякому. При помощи измерительных методов его можно как угодно делить. Можно пристегивать к нему временные отрезки, как пристегивая друг к другу отдельные пряжки можно собрать пояс или как из отдельных звеньев составляют цепь, которую приводит в движение шестерня. Его можно также дробить и разрывать на части — операция, которую над жизненным временем так же невозможно произвести, как и над живыми организмами, живущими в этом времени.

Поэтому техника пользуется дробными частями времени, и подобно тому как в этой области есть конструкторы отдельных деталей, у нее имеются и специалисты по расчету дробных частей времени, чиновники по исследованию времени, ведущие наблюдение за рациональным использованием мертвого времени.

Методы, которыми они пользуются в своей работе, по своей сути и смыслу ничем не отличаются от методов биологов, занимающихся расщеплением яиц морского ежа или кромсанием аксолотлей и саламандр, для того чтобы установить, какая часть может породить новое целое и какие виды возникают после такого кромсания из покалеченного живого существа.
И тут и там мы имеем дело с такими методами, применение которых переводит растущий в жизненном времени организм в сферу, где царит механическое понимание времени, отдает его во власть мертвого времени.

Техника так же изменила наше восприятие времени, как она изменила наше восприятие пространства, внушив нам, будто бы пространство сузилось, а земля стала меньше.

Развитие техники привело к тому, что у человека не осталось времени, былые богатства времени иссякли, настала бедность, человек мечтает о лишнем времени, как голодный о корочке хлеба.

Время есть у меня тогда, когда я не воспринимаю его качественно как пустое, когда оно не мучает меня своей мертвенностью.

Обладая досугом, человек тем самым располагает неограниченным временем, живет в условиях его изобильной полноты, независимо от того, как он его проводит — в деятельных занятиях или предаваясь покою. Этим он отличается от человека, который просто ушел в отпуск или на каникулы, то есть располагает лишь каким-то ограниченным временем.

Технический рабочий процесс не допускает досуга, уделяя изнуренному работнику лишь ту скудную меру отпуска и свободного времени, которая обязательно требуется для восстановления работоспособности

Благодаря тому, что мертвое время стало пригодно для механического использования, оно со всех сторон переходит в наступление на жизненное время человека, все больше сужая это кольцо.

Человек, овладевший механикой, в то же время превращается в ее слугу и вынужден подчиняться ее законам. Автомат принуждает человека к автоматической деятельности.

Человек, утрачивая все свои качества, кроме одного, становится участником движения. Только это качество принимают во внимание окружающие: человека замечают лишь как пешехода, соблюдающего правила автоматизированного движения, либо как нарушителя, создающего препятствие на пути движения транспортных и пешеходных потоков. В последнем случае он привлекает к себе внимание, которое можно назвать даже человечным по сравнению с тем холодным равнодушием, с которым вежливые пешеходы уступают друг другу дорогу.

[Ivan]

Глава 13.

1. колесо как символ повторения; 2. колесо как символ мёртвого времени; 3. колесо как часовой механизм; 4. человек как колёсико производственного процесса.

Пояснить принцип механически монотонного автоматического повторения можно на примере колеса.

Остается только спросить, где найдется такой механизм, в котором не встречается колесо! Его вращающееся, вертящееся, повторяющееся движение.

Это совершающееся во времени движение, на котором основаны все часовые механизмы (ведь часы — это не что иное, как механизм, состоящий из зубчатых колесиков), множится, ширится, обретает все новые связи и все больше и больше вторгается в жизнь человека, в его трудовую деятельность.

Кто способен, осознав эти причины и следствия, остаться невозмутимым при виде колеса и, распознав в нем символ мертвого времени и сообразив, что этот символ означает для человека, не ощутить холодное веяние?

Первые образчики его применения, представленные колесом телеги, мельничным колесом, сложными блоками, часами, занимают довольно скромное место, ибо тут работа колеса еще не связана с точным отсчетом времени и не вызывает соответствующих структурных изменений. Человек еще может укрыться от всевластия этого вертящегося, кружащегося, постоянно повторяемого движения.

Но тот филантроп, который в век технического прогресса оплакивает участь древних рабов, вынужденных вращать ступенчатое колесо, выказывает свою простоватость, если он не понимает, что весь ход технического прогресса направлен на создание гигантского ступенчатого колеса, основанного на том же принципе.

Внимательное изучение технической аппаратуры показывает, что в каждом ее устройстве можно обнаружить колесо. Вся эта аппаратура состоит главным образом из сцепленных шестеренок.
Это зубчатый механизм и потому содержит в себе колесо во всевозможных конструктивных вариантах, тысячи колес использованы в нем для выполнения самых различных функций.

Автоматы немыслимы без колеса и зубчатых механизмов, так как механически повторяющиеся однообразные движения достигаются посредством колеса, которое всегда остается колесом времени и часовым механизмом.

Но то, что победоносно проложило себе дорогу в технической аппаратуре, повторяется затем в организации человеческого труда.

Именно колесо — оказывается символом механической работы.
Колесо всегда было символом не жизни, а смерти.

Человек, превратившийся в мелкое или крупное колесико производственного процесса, отношения которого с машинной техникой регулируются организацией.